Мороженое

Как всегда он предложил ей мороженое в стаканчике. Как обычно последовало согласие. Сбегав в магазин, он вернулся с двумя пачками, морозно дымящимися под лучами заходящего уже почти летнего солнца. Не озадачиваясь вопросом, где провести следующие несколько сладких и прохладно-персиковых минут, они присели на ступеньках черного хода одного из домов, стоявших неподалеку от магазина. Тишина весеннего вечера проникала всюду – в сумеречные квартиры жильцов через распахнутые окна и двери балконов, в заросли дикого винограда, окутавшего серую стену дома; она разливалась по дворам и улицам, предвещая теплую майскую ночь. Тихо жужжащие вечерние осы кружились вокруг цветников и липких сладких пальцев. Тонкий хруст стаканчиков и неслышное падение капель тающего пломбира едва нарушали чуткое молчание воздуха.
- Мне попалось дыневое. Вку-у-усное…- облизнувшись, произнес вполголоса он.
- А у меня с персиком. Хочешь попробовать? – прошептала она.
- Нет, наслаждайся…
Он облокотился на ту ступеньку, что была повыше и чуть развернулся в ее сторону. «Как же она красива» - думалось ему, «как бы хотелось, чтоб мои губы хоть на мгновение оказались на месте стаканчика с мороженым. Хотя бы в ее мыслях.»
И почему ему так нравилось, когда она радуется новым вкусам пломбира и так завораживающе вдыхает еле слышный запах замороженных в сливках фруктов…
Волшебная тишина и спокойствие, весенние пьянящие ароматы и шелест листвы где-то в верхушках деревьев, едва слышное движение воздуха и ныряющие со звонким криком в глубину облаков стрижи – как прекрасно все это ощущать незагорелой кожей, вдыхать всей грудью, смотреть и чувствовать блаженство…
Где-то наверху в одной из квартир играла тихая музыка…так кстати. Ровно настолько негромко, чтобы не нарушать тишину. (По-моему это были Duran-Duran и их Ordinary word).
Все теплее становился вечер, все слаще было слизывать обнажающиеся под сливочными айсбергами кусочки фруктов. Он смотрел на нее как завороженный. Он чувстовал себя счастливым, хотя так и не определился внутри, что же такое счастье, но мог четко определить где счастье, а где… В такие секунды он забывал обо всем – она была центром его вселенной. Не нужны были разговоры, он просто хотел всю жизнь вот так сидеть и чувствовать сладкую истому в районе сердца, хотел радоваться миру и ощущать во рту сладость фруктов.

* * *

А ночью он вбегал к себе домой и, распахнув окно с видом на красные огоньки дымовой трубы, начинал рисовать. Он испытывал твердость карандашей и бумаги до самого рассвета, чтобы утром, как будто случайно встретив ее, протянуть свежее творение со словами: «Это для тебя!» И каждый день его грела маленькая надежда на то, что этим вечером они снова встретятся, чтобы вместе почувствовать себя счастливыми со стаканчиком мороженого в руке.

13.04.2006 AD